QHA начинает серию рассказов крымских татар о Депортации 1944 года, когда по приказу советского режима со своей родной земли был выселен целый народ КИЕВ —
Спустя более 70 лет после трагических событий 1944 многие крымские татары вновь вынуждены покинуть свою Родину и выехать с оккупированного полуострова. Первым историю своей семьи QHA рассказал Ильми Умеров, заместитель председателя Меджлиса крымскотатарского народа.
С самого рождения, сколько себя каждый крымский татарин помнит, столько о Депортации в семье и говорили. И дня не было, чтобы родители или родственники не вспомнили Крым. У нас была семья активистов, поэтому желание возвратиться на родину культивировалось постоянно. И мы точно знали, что обязательно вернемся.
Об историях, которые случались в дороге во время Депортации, можно много книг написать. Отцу было 18 лет, маме было 10. Незадолго до Депортации был набор в так называемую трудармию, куда увозили молодежь, которая не была призвана на фронт. То есть, взрослые на фронте, молодежь в трудармии, а вот старики, женщины и дети непосредственно подверглись Депортации.
Однажды отец отстал от поезда, в котором их перевозили. Людей везли в товарных вагонах, они имели возможность набрать воды и запастись едой только во время коротких остановок. На одной из таких остановок отец, видимо в поисках пропитания, отошел слишком далеко от вагона. Поезд тронулся и он заскочил в другой вагон, а на следующей станции, не открывая дверей, их расформировали: семью направили в одну сторону, его — в другую. Мой отец попал в Самаркандскую область, а его родители, братья и сестры попали в Ферганскую область, это довольно далеко друг от друга. Много лет они даже не имели возможности искать друг друга. И лишь потом воссоединились.
Первые 12 лет после Депортации для крымских татар был введен комендантский режим специального надзора, до 1956 года. И только потом появилась возможность ездить из одного населенного пункта в другой, люди начали общаться между собой, находить друг друга. Примерно в это же время появились активисты так называемого национального движения, которых потом назвали инициативниками. Это были местные лидеры, которые несли идею возвращения на родину и восстановления прав своего народа. У меня родители и дяди были активными людьми, поэтому для нас вопрос не стоял, укоренимся мы в Узбекистане или не укоренимся. При первой возможности — уедем, и мы это точно знали.
Отец работал на ГЭС бригадиром плотников. На строительстве гидроэлектростанции на реке Даргом в Самаркандской области. На ДаргомГЭС работали фактически все переселенцы, то есть, крымские татары. У отца в бригаде всегда были хорошие показатели. Однажды, возвращаясь с работы, он встретил человека, узбека по национальности, который лежал и спал в куче опилок. Отец его пожалел, привел к себе в общежитие, накормил, напоил, а утром устроил работать к себе в бригаду. В 1949 году, когда сдавали первую очередь ДаргомГЭС, из Ташкента пришла разнарядка дать кандидатуры на награждение лучших работников. Кандидатуру отца дали на Героя Социалистического Труда. Но из Ташкента пришел ответ, что Героем Соцтруда спецпереселенец быть не может. И единственный не крымский татарин на стройке был тот узбек, которого мой отец спас от холодной смерти за несколько месяцев до этого. И он получил награду. Жизнь моего отца могла повернуться совсем иначе, если бы он получил это звание, если бы он стал героем той страны, в которой жил. Отец и так ненавидел советскую власть, но после этого случая совсем перестал на нее надеяться, бросил эту работу, устроился водителем. Однажды ему попал “левый” груз, он подвез одной семье дрова. Кто-то настучал и отцу в конце 1949 года дали 13 лет тюрьмы. 2-3 года он провел в Туркмении, потом был в Заполярье и в 1953 году там попал под амнистию. Однако освободиться ему не удалось. Отец ненавидел начальника лагеря. Весной 1953 года выпал очень большой снег. У них отменили работы, а между бараками, в которых они жили, прорыли проходы. В одном из этих проходов мой отец встретил начальника лагеря, избил его и затолкал в снег. Думал, что пока снег растает, он уже уедет. Но начальник выжил, и на следующий день отца арестовали и дали еще 8 лет за попытку убийства. Следующая амнистия была в 1956 году, учитывая то, что статьи, условно говоря, были не тяжелые, он освободился. А пока сидел — нашел родственников, и вернулся уже к своей семье, в тот же год женился и в 1957 году родился я.
Если бы Депортации не было, я думаю, что судьба крымскотатарского народа мало отличалась бы от судьбы других народов на территории России. У них сейчас идет борьба за язык, за образование на своем национальном языке, за элементы культуры. То есть, я не думаю, что все было бы хорошо. Конечно, не погибла бы половина народа, поскольку считается, что в первые полтора-два года Депортации по официальным подсчетам погибло 46% крымских татар. Но я определенно не вижу, что было бы какое-то светлое будущее в составе Советского Союза.
Наша семья вернулась в Крым в 1988 году. Первая попытка моих родителей попасть на полуостров была неудачной. Тогда они поселились на территории Краснодарского края. Я в это время учился в институте, закончил отработку и переехал к ним в 1984 году в Краснодарский край. Я тогда уже был женат и имел двоих детей. В 1988 мы переехали не все сразу: сначала братья, потом родители, потом я последний уехал. В декабре 1988 мы уже все были в Крыму, у нас нигде никаких родственников, если считать три колена, не осталось за пределами Крыма. И вот сейчас после 2014-го некоторые племянники и я с дочерью вынуждены опять оказаться вне своей родной земли.
Сейчас происходит выдавливание крымских татар из Крыма. Российская Федерация ведет себя очень агрессивно. Фактически в Крыму существует военный террор в отношении крымскотатарского населения. Тысячами исчисляется количество обысков, облав, задержаний, арестов. Идет возбуждение административных и уголовных дел, похищение людей. Некоторых находили убитыми, со следами пыток. Неизвестна судьба 16-ти человек. Есть информация, что их похитили, есть записи с охранных камер. Для некоторой части населения суды, которые проходят чуть ли не каждый день, стали уже способом жизни. Политика российской де-факто существующей в Крыму власти направлена на выдавливание крымского населения, не только крымскотатарского, но и проукраинского. Это продолжение политики Российской империи и проявление ее в более уродливой форме. Потому что ее цель — добиться лояльности, может быть достигнута через уважение и любовь, или же через страх. В данном случае любви не получается. Крымские татары, в подавляющем большинстве, не поддерживают юрисдикцию России в Крыму. Это проявляется на таких тестах, как выборы: три раза проходили выборы на территории полуострова, и три раза крымские татары на них не пошли, проигнорировали. Других методов показать свой протест становиться все меньше и меньше. Но это явное проявление нелояльности крымскотатарского населения в отношении новой «власти». Репрессии проводят с несколькими целями: первое — запугать, чтобы молчали и не говорили, что не поддерживают Россию в Крыму, второе — чтобы крымские татары покидали Крым. На их место уже заселяют новое население, причем довольно активно. По субъективным ощущениям, потому что объективно посчитать нет возможности, сейчас от полумиллиона до 800 тысяч новоприехавших. А покинуло Крым 50-60 тысяч людей, из них половина — крымские татары.
Вернуться — это значит открыть дверь, войти к себе домой и жить дальше. Полгода я уже живу вне Крыма, но к мысли, что это будет продолжаться долго, я привыкнуть не могу. При первой же возможности вернусь туда, и буду там жить.
В борьбе за восстановление своих прав сегодня у нас на первом месте стоит восстановление Крымскотатарской автономии в составе Украины. Несмотря на то, что Крым де-факто находится в Российской Федерации, не дожидаясь деоккупации, нужно принять решение на уровне Верховной Рады, внести изменения в Конституцию Украины и изменить статус Автономной Республики Крым с территориальной на национальную автономию. Это будет дополнительным доводом в борьбе Украины за восстановление своей территориальной целостности. 23 года политические права крымскотатарского народа, де-факто вернувшегося на родину, не восстанавливались. Сейчас, если Украина сделает этот шаг, у нее появится новый довод в борьбе за возвращение Крыма и на международной арене ее позиции значительно окрепнут.
Анна Воробьева
Нет комментариев