В минувшие выходные правительство Каталонии подвело официальные итоги референдума о независимости. Собственно, цифры почти не отличаются от озвученных «по горячим следам»: 90,18% избирателей высказались за суверенитет региона ‒ при явке в 43,03%. Поэтому перед участниками плебисцита возникает главный вопрос: что дальше?
А дальше должно быть заседание местного парламента, на котором возможность отделения от Испании утвердили бы (или нет) местные депутаты. Сначала такое заседание планировалось провести в понедельник, 9 октября, затем событие отложили на вторник, десятого; впрочем, и этот дедлайн остается неопределенным, а дата принятия решения ‒ открытой. Может ли это означать (хотя бы теоретически), что правительство Каталонии колеблется относительно окончательного «развода» с Мадридом?
Непопулярная популярность
…Так уж сложилось, что этап провозглашения государствами независимости завершился примерно с наступлением миллениума. Вспомним некоторые прецеденты. 1991 год, референдум о признании суверенитета Косово. Пройдет почти два десятилетия с этой даты, и только 22 июля 2010 года Международный суд ООН признает, что независимость данного государства не противоречит нормам международного права. Сейчас большинство стран мира (111) рассматривают Косово как отдельную единицу на карте Европы. Хотя, например, Украины в их числе нет.
Референдум стал первым толчком и для «рождения» таких государств, как Эритрея, Восточный Тимор и Южный Судан. Хотя одного только вброса бюллетеней в урны для получения суверенитета было недостаточно. Так, в Эритрее, где референдум был проведен в 1993-м под эгидой ООН, еще пару десятилетий продолжалась война за независимость. Но вышеперечисленные примеры обретения независимости можно считать успешными хотя бы в силу признания (полного или частичного) новообразованных государств.
На другой же чаше весов (которая тянет их вниз) ‒ перечень стран «неудачников», то бишь стран-нарушителей общепринятых правил, которые добились лишь одного: почти тотальной международной изоляции. А еще ‒ возможности коммуницировать только с такими же, как и они сами, самопровозглашенными государствами. Перечень подобных изгнанников из респектабельного мирового сообщества широко известен ‒ это и Абхазия, и Южная Осетия, и Приднестровье, и Сомалиленд. Собственно, к референдумам, которые привели не столько к изменению статуса, как к обструкции, можно отнести и так называемый «референдум» 2014 года в Крыму. Излишне напоминать, что цивилизованный мир не признает его результатов так же, как не признает и российскую аннексию полуострова.
И, тем не менее, игра в референдум приобретает второе дыхание. Плебисцит был проведен в иракском Курдистане (чью независимость пока не признала ни одна страна), ко второму за последние три года референдуму готовится и Шотландия. Предыдущий, организованный в 2014 году, оказался провальным для сторонников отделения от британского королевства ‒ 55% шотландцев высказались против независимости. Однако повторная попытка (воплощенная осенью 2018 или весной 2019-го) может принести другой результат. Так, по крайней мере, считает премьер Шотландии Никола Стерджен . Правда, здесь есть нюанс: Шотландия просит разрешения на проведение плебисцита у Британии. Каталония же решила обойтись без одобрения Мадрид.
Сепаратизм на экспорт
Итак, первое, чего не учитывает Каталония, это ‒ последствия своего шага. Прежде всего, в контексте того, как отнесется к появлению еще одной самопровозглашенной республики мировое сообщество. А от этого для Каталонии будет зависеть абсолютно все ‒ ее благосостояние и политико-экономические связи, и, собственно, выживание как таковое. Если несколько чисто российских проектов (такие, как упомянутые выше Абхазия, Осетия и Приднестровье) могут рассчитывать на донорство Москвы, то Каталонии придется выбираться из собственноручно созданных проблем самостоятельно.
Эксперты справедливо замечают, что международное право сейчас базируется на двух (возможно, взаимоисключающих) постулатах: на праве нации на самоопределение и на принципе территориальной целостности. Приоритетность одного из них не определена, однако по релевантности в современном западном мире первой все же идет неприкосновенность границ. Приумножение новых государств кануло в Лету вместе с эпохой деколонизации и распадом СССР и так называемого «социалистического лагеря». Сейчас в тренде ‒ сохранение территориального статус-кво, а центробежные тенденции, мягко говоря, находятся не в почете.
Особенно, если последние нарастают за счет новых проявлений евросепаратизма. Уже сейчас, вживаясь в роль отдельной государственной единицы, Каталония заявляет о своей поддержке Шотландии. Удивительно, однако, что при этом вниманием Барселоны обойдена Страна Басков ‒ еще одна автономия в составе Испании, которая также, вероятно, лелеет планы отправиться за Каталонией в направлении «выхода». «Плохой пример» Каталонии может прийтись по душе и бельгийской Фламандии. Поэтому беря в руки собственную судьбу, каталонцы автоматически принимают ответственность и за свою лепту в распад Европы ‒ в событие еще более опасное, чем недавний Брекзит.
Спикер Еврокомиссии Маргаритис Схинас уже предупредил Каталонию, что она окажется за пределами Евросоюза, если надумает окончательно разорвать отношения с Испанией. Какими бы ни были претензии Барселоны к Мадриду, они вряд ли перевешивают те «бонусы», которые получит Каталония, оставшись в одиночестве. А это и невозможность присоединиться к известным международным союзам ‒ таким, как ЕС, НАТО, ООН, невозможность воспользоваться поддержкой мировых финансовых институтов, невозможность получить инвестиции, зато вполне реальной есть перспектива столкнуться с торговой блокадой, санкциями, территориальными спорами и тому подобное.
«Каталонская ситуация поставила Европейский союз и его членов в неудобное положение. Блок защищает основополагающие демократические права на свободу слова и свободу собраний и права отдельных лиц на голосование. Но в то время как Европейский союз может быть союзом демократических государств, он также является, прежде всего, союзом суверенных государств. ЕС опасается поощрения сепаратистских сил, которые угрожают раздором», ‒ написала на днях The New York Times.
Издание право: ЕС будет защищаться от самоуничтожения всеми доступными методами. При этом от «фантомной боли» пострадает не столько «ампутант» (в роли которого выступает Евросоюз), как отрезанная «конечность». Европейское «тело» выживет и еще поборется за свою целостность, удаленные же «органы» назад не прирастут, а если и прирастут, то это будет второй, не менее проблемный и болезненный этап. Стоит ли в таком случае затевать начало подобной «операции»? Хотя здесь, конечно, решать каталонцам…
Михаил Поживанов , глава Фонда муниципальных реформ «Магдебургское право», народный депутат Украины четырех созывов
Взгляды, изложенные в статьях, отражают точку зрения авторов и не обязательно отражают позицию издания.
Нет комментариев