В российском Волгограде суд отправил в СИЗО 15-летнего Ярослава Иноземцева, которого обвиняют в подготовке к теракту – российское следствие считает, что он хотел подорвать свою школу. Иноземцева впервые арестовали еще в июне 2020 года, дома у него нашли зажигательные смеси. И сам он, и его родители говорят, что он не готовил нападения на школу, а подозрения строятся на показаниях 13-летнего друга и картинки с «керченским стрелком» на рабочем столе, информирует телеканал «Настоящее Время».
Позже его признали невменяемым и отправили домой под запрет определенных действий, однако в конце октября его снова решили отправить под арест.
Мать Ярослава Иноземцева Юлия Бочарова рассказала телеканалу «Настоящее Время» , почему родителям не удается увидеться с сыном в СИЗО и почему они считают доказательства следствия неоправданными.
– Я читал ваше интервью «Новой газете». Правда ли, что у Ярослава нашли какие-то взрывчатые вещества? Что это было?
– Это была самодельная петарда, в которую входит состав пиротехники. Обычная петарда.
– Почему вообще силовики решили тогда прийти с обыском к вам в квартиру? После чего?
— Мы не знаем.
– В деле есть, как в том числе говорил ваш адвокат, показания друга Ярослава?
– Да, 13-летнего мальчика.
– Расскажите, как это дело развивалось в течение этих лет?
– Что я могу сказать? Ярослава сначала задержали, арестовали и отправили в следственный изолятор Волгограда. Потом его отправили в Институт Сербского. Там его признали невменяемым, перевезли назад в Волгоград. Из СИЗО Волгограда его отправили в психиатрическую больницу. Там он пробыл три месяца. Потом Ростовским военным окружным судом он был отпущен под меру пресечения – запрет определенных действий. То есть три с половиной месяца он был с нами дома, меру мы не нарушали. Ярослав не выходил один на улицу – только с нами. Учился, потому что мы на семейном обучении: школу ему посещать нельзя по мере пресечения, у него на ноге был электронный браслет.
Но 27 октября нас вызвал следователь на допрос. Мы пришли, и он сказал: «Вас сейчас будут задерживать». Ярослав испугался, говорит: «А за что? Я ведь ничего не нарушил. Что же я сделал?» Следователь сказал: «Так захотелось моему руководству». Суд 29 октября поддержал ходатайство следователя, и Ярослава увезли в СИЗО. Ребенок находится в большом стрессе, шоковом состоянии. Нам никто помочь не может, потому что мы попали в праздничные дни, – ни детские омбудсмены, ни прокуратура. Мы подали апелляционную жалобу, но жалоба будет рассмотрена только после праздников – неизвестно когда. А ребенок находится в СИЗО. Что делать – мы не знаем. Мы не знаем, почему с нами так поступают. Мой сын ничего такого не сделал. Он никого не обидел, он ни к чему не готовился, у него нет никаких планов и не было. Мы не понимаем, почему это все происходит с нами.
– Расскажите, что есть в материалах дела? В чем его обвиняют? Что говорят вам следователи?
– Следователи посчитали его невменяемым и вообще решили не знакомить его с делом. На эту ошибку указал Ростовский военный окружной суд.
– А вас познакомили?
– Нас познакомили, а его не знакомили. Они переквалифицировали статью. У нас изначально была статья 105 через 30 – приготовление к убийству двух и более лиц. Но после того, как его признали невменяемым, они решили сменить статью на 205 через 30 – приготовление к террористическому акту. Но поскольку он невменяем, они не смогли вменить ему эту статью и предъявить.
– Вы читали материалы дела, там нет ничего, кроме самодельной петарды?
– Там ничего нет, кроме этой самодельной петарды, в которой имеется пиротехнический состав, и по экспертизе она может повредить только деревянный ящик.
– Эта экспертиза тоже есть в материалах дела?
– Да, экспертиза есть в материалах дела, что она может повредить только деревянный ящик.
– А что с невменяемостью? Кто решал, что он невменяем, почему вообще запустили эту процедуру?
– Изначально нам не давали с ним свиданий, на ребенка психологически давили, требовали от него признания, чтобы он признал свою вину. Ярослав сказал: «Я не буду признавать свою вину, потому что я ничего не планировал. Я вообще не понимаю, почему меня в этом обвиняют». В общем, ему сказали: «Посиди подумай». Вот они думали, что делать, предлагали нам сделку со следствием, предлагали признать свою вину. Но мы вину не признали, поэтому его отправили в Институт Сербского. И нам уже с намеками говорили сотрудники Следственного комитета, что его признают невменяемым. Мы знали, и ребенок уже изначально знал, что он будет невменяемым.
– У вас сейчас есть какая-то связь с сыном?
– Никакой связи у нас с сыном нет. Он находится в следственном изоляторе, и связи у нас с ним никакой нет.
– Родителей не пускают в изолятор к 15-летнему школьнику?
– Тут нужно только записываться и идти на свидание. Сейчас же мы попали в праздничные дни.
– А адвоката пускают в СИЗО?
– Адвокат тоже должен был записаться на свидание, но сейчас же праздничные дни.
– Что вы намерены делать? Куда обращаться?
– Я не знаю. Мы обратились уже везде, куда только можно. Мы написали обращение детскому омбудсмену – сейчас у нас в Москве новый омбудсмен вместо Анны Кузнецовой , – туда обращение отправили. Нам помогает правозащитная организация «Открытое пространство» Надежды Сидоровой . Нам помогают разные люди, журналисты. Илья Азар выпустил статью – он к нам приезжал, мы с ним знакомы, другие издания, наши местные журналисты помогают, но у них нет полномочий все рассказывать, потому что это Волгоград.
Мы не знаем, что делать, куда обращаться, к кому стучаться, кому звонить, кому писать. Нашему омбудсмену написали, в прокуратуру написали. Мы просто не знаем, что делать.
Нет комментариев